За столом собрались мама, папа, Павлуша и Дядий Геннадий. До полуночи оставалось часа полтора. А дальше – радость: Новый год.
Павлуша ерзал и капризничал, желая немедленно, сей же час видеть Деда Мороза.
Дядий Геннадий, красный уже, нагнулся к папе:
— А что, он и правда придет?
— Прилетит, — загадочно улыбнулся папа.
— Как тебе удалось, карантин же? Они не ходят. Или кто из знакомых?
— Ну да, сейчас. Промышленный альпинист! Они мигом уцепились за эту халтуру. Еще и очередь к ним, представь?
Дядий взглянул на черное, в морозных узорах окно.
— И дорого встало?
— Да уж не дешево. Так встало, что у меня упало. Но сдуру пообещал – все-таки Новый год. Может, вообще последний…
Дядий Геннадий посерьезнел и молча чокнулся рюмкой. Оба выпили.
— Где же Дед Мороз, — заныл Павлуша, ковыряясь вилкой в горошке.
— Надоел канючить, — сказала ему мама. – Не придет!
Павлуша раззявил рот, но тут долгожданное чудо явилось. Что-то обрушилось за окном. Павлуша так и не закрыл рта, Дядий Геннадий застыл в недоверчивом и веселом удивлении, а папа с мамой ритмично захлопали в ладоши, скандируя:
— Дедушка Мороз! Дедушка Мороз!
Стекло изрядно замерзло, и бородатая рожа обозначилась фрагментарно. Она качалась, заключенная то ли в бороду, то ли в маску. Дед Мороз махал рукавицами и медленно вращался.
— Пустите его! – закричал Павлуша.
— Форточку открой, — приказала мама папе: — Маску надень.
Пошатнувшись, папа вышел из-за стола. Маску он нацепил не с первого попадания. Подошел к форточке. Дед Мороз проворачивался на тросе и все размахивал руками.
Папа обернулся.
— Мы так в советское время курей вывешивали на холод, — оскалился он под маской. – Холодильника-то не было.
Дохнуло холодом, запахло зимой и счастьем.
— У меня что-то с тросом! – донеслось снаружи. – Ни туда и ни сюда, блядь!
— С ума сошел, что ли! – возмутилась мама. – Вы к ребенку пришли!
— С тросом мы разберемся, — уверенно крикнул в форточку папа. – Давайте подарок, ребенок уже извелся.
— Упал ваш подарок, — провыл верхолаз. – Весь мешок!
Дядий Геннадий встал.
— Я спущусь, принесу…
— Поздно! Какая-то гнида уже сподобилась! Как ждали внизу, ей-богу!
— То есть подарка нет? – прищурился папа и полез в карман за квитанцией.
Мама поежилась и надела кофту.
— Доставим мы вам подарок, помогите с тросом!
— Повисите пока, — отозвался папа и притворил форточку. – Он лыка не вяжет, — сообщил остальным, повернувшись.
— Понаберут всякую пьянь! Налей мне, Гена, заморозили…
— Мешок украли? – ахнул Павлуша, до сей минуты не вполне веривший в реальность страшного чуда.
Дядий Геннадий похлопал его по плечу:
— Да, брат! Вот она, жизнь. Постигай, уже вырос. Любуйся, какой сволочной народ.
— Нет, погодите, — со значением произнес папа и сел. – Вот документ. Вот чек. Все оплачено. Сумма такая, что придется ответить.
— Думаешь не снимать его?
— А как я его сниму? На крышу полезу?
— Не сам, можно им позвонить…
— Да там уже все лежат в лежку. Ты посмотри на часы – куда звонить?
— В полицию! – выпалил Павлуша.
— Успеется, — зловеще возразил папа. – Пусть повисит. Это, Павлуша, не настоящий Дед Мороз. Это какое-то мурло.
— Что такое мурло?
— Вот это, — папа мотнул головой в сторону окна.
Мама подошла и снова распахнула форточку.
— Вы нам праздник испортили! – крикнула она. – Вам это понятно?
— Я все возмещу! – прохрипел Дед Мороз. – Снимите меня, тут дубак, я скоро околею!
— Ничего. Небось не околеете. Побудьте там, подумайте над своими поступками.
— Все правильно, — кивнул папа. – Закрой форточку. Давайте проводим старый год.
— Вы уже проводили! – взвизгнул Павлуша, который исправно, как ему посоветовали, постигал действительность. – Вы обещали подарок!
На этом его терпение истощилось, и началась истерика. Павлушу утешали четверть часа, суля ему несметные сокровища и засыпая другими невыполнимыми обещаниями.
Дядий Геннадий отдувался. Вдруг лицо у него сделалось хитрым.
— А прочитай Деду Морозу стишок…
— Он мурло!
— Ну и что? Ты, главное, не будь мурлом сам! А я тебе дам тысячу рублей. Устроит?
Глаза у Павлуши высохли.
— Тысячу?
— Вот! – Дядий Геннадий помахал бумажкой.
— А какой стишок?
— Какой-нибудь подлиннее, — зловеще улыбнулся папа.
Дядий Геннадий осклабился, подался к его уху и что-то зашептал.
— Он это знает, — заметил папа, послушав. – Ты научил?
Мама приставила к окну стул.
— Встань на стульчик, Павлуша. Погоди, я тебя потеплее одену. Стой, не вертись. Шапочка, масочка…
— Я не знаю длинного стишка…
— Ну, прочти два. Или три. Вас же учили в садике.
Холод ворвался в комнату вновь. Дед Мороз молча покачивался в ночи и только смотрел. Лицо у него побелело так, что не спасали румяна.
Павлушу установили на стул.
— Давай, Павлик!
Тот затараторил:
— Крокодильчик взял бутылку, бегемот туда насрал…
Дядий Геннадий оглушительно захохотал.
— Мудак, — бросила ему мама, снимая Павлушу и ставя его на пол.
Папа посмотрел на часы.
— Включаем, — хрюкнул он, берясь за бутылку. – Пора!
— Может, стакан ему налить? – предложил Дядий Геннадий.
— Обойдется.
— Нет, правда?
Папа наполнил рюмку, подошел к окну.
— Эй, Карлсон! Двигай сюда, получи гонорар… Суточные, праздничные плюс высокогорные.
Дед Мороз не отреагировал. Глаза у доброго волшебника сверкали.
Папа привалился к окну, высунул руку с рюмкой по самый плечевой сустав.
— Не достаю, — сообщил он через пару секунд. – Ну, не судьба.
Он вернулся за стол.
В телевизоре обозначились главные часы государства. Забили куранты. Циферблат сменился знакомым лицом.
— Тихо вы все, — цыкнула мама.
За столом воцарилась напряженная тишина, и только Павлуша сопел, сглатывая остаточные слезы. Дед Мороз маячил неподвижным призраком. Мама шепнула:
— Откройте ему, пусть послушает.
Дядий Геннадий в очередной раз отворил форточку. Поздравление полилось наружу.
— Наливайте, наливайте, — забормотала мама ближе к концу.
Хлопнула пробка.
— Не сомневаюсь, — заявил с экрана глава государства, — что вместе мы преодолеем все трудности, опираясь на наши внутренние резервы и многовековые традиции…
Раздался грохот. В окно влетели валенки.
Смертельным усилием оттолкнувшись от стенки, Дед Мороз раскачался и ударил ногами в раму. Она разломилась, посыпалось стекло. Что-то произошло и с тросом: неисправность не то исчезла, не то сменилась другой. Деда Мороза так или иначе отпустило, и он ворвался в помещение валенками вперед. Шапка съехала набекрень, шуба раскрылась. Он проехался по столу, сметая салаты и холодец. Руки были широко разведены, и по пути он скинул со стульев маму и Дядия Геннадия. Валенки врезались в сосредоточенное лицо главы государства. Телевизор опрокинулся и умер.
Дед Мороз проворно вскочил на ноги, сжимая в рукавице бутылку. Он хватил ею о край стола, и розочка ощерилась кривыми зубами.
— Какие могут быть сомнения, — прошелестел он из синтетической бороды.
(c) декабрь 2020