О тайной своей страсти к мастеру цеха токарь Морозов узнал от психолога.
Психолог всех взял в оборот, как только укоренился на предприятии.
Морозов уже давно испытывал непонятное томление, плохо спал, погружался в необычную для себя задумчивость. Смутные образы тревожили его неповоротливую фантазию. Работа не приносила удовлетворения, досуг заполнялся тупым созерцанием потолка.
Правда, психолог ничего об этом не знал. Он пригласил Морозова в общем порядке, который немедленно сам и завел, как пришел. Усадив токаря за стол, он показал ему разные рисунки и таблицы, поинтересовался впечатлением и мнением. Потом открыл ему глаза:
— Похоже, уважаемый, что вы испытываете симпатию к Николаю Кирилловичу.
Токарь не понял. Он сидел и хлопал глазами.
— Вы его, Николая Кирилловича, хотите — так понятнее?
— В смысле? – хрипло спросил Морозов.
Психолог со вздохом объяснил ему, в каком смысле.
Морозов смешался. Он представил Николая Кирилловича: мастер был немолод, с лысиной, седоус. Потомственный передовик и наставник молодежи, мастер спорта по домино.
— Это и возбуждает, — кивнул психолог, когда токарь все это сбивчиво перечислил.
Морозов отправился домой, испытывая чувства самые противоречивые. Лег спать, но сон не шел. Николай Кириллович представал перед ним в самых рискованных позах. Лицо мастера оставалось бесстрастным, напоминая маску, и только усы немного пушились. Морозов представлял, как Николай Кириллович объявляется у него на пороге, охваченный красной с золотыми буквами лентой. Мастер только что победил в конкурсе тех самых наставников и пришел к Морозову с тортом. Предчувствуя дальнейшее, Морозов зажмурился. Победитель бесшумно лопнул. Картинка сменилась: теперь мастер был в комбинезоне и берете. Морозов чувствовал нарастающее возбуждение. Ему было и страшно, и светло. Что-то новое стучалось и в дверь, и в окно, впереди замаячила развилка, а он растерянно топтался на перепутье. С мыслями было неважно. С формулировками – тем более.
На следующий день, в столовой, токарь следил за Николаем Кирилловичем. Мастер взял поднос с первым, вторым и компотом; сел через столик. Вдумчиво откусил от горбушки; начал жевать, глядя в стену. Морозов сначала покрылся мурашками, а потом вспотел. Он пошел к психологу за таблетками.
— Я не врач, — покачал головой психолог. – И зачем они вам? Эта ситуация нуждается в разрешении, а таблетки тут не помогут.
— Я ночь не спал, — пожаловался токарь.
— Понимаю. Но я вас утешу: дело не только и не столько в вас. Это он вас соблазняет.
Морозов недоверчиво посмотрел на психолога. Одновременно его попустило: жертвой быть легче.
— Я ему рыло начищу, — осенило Морозова.
— Ну, зачем же? – возразил психолог. – Не стоит. Скажу в его оправдание, что он это делает не нарочно, а бессознательно.
— Спьяну, что ли?
— Да нет. На самом деле это он вас хочет, но не осознает. А биоволны идут, и вы их улавливаете.
— Так надо ему сказать!
— Надо. Давайте подумаем, как!
Морозов наморщил лоб.
— Мне же сказали, — пробасил он после долгого размышления. – Вот и ему давайте так же.
— Скажу, — улыбнулся психолог. – А дальше? Так и будете друг друга обходить за версту? Нет, конфликт нуждается в разрешении. Нужен катарсис.
— Что? – совсем запутался токарь.
— Надо, чтобы он пришел ко мне не просто так, по приглашению, а с проблемой. С какой-нибудь травмой. Подумайте, что тут можно сделать. А я потом залижу под контекст.
— Что сделаете?
— Неважно. Это специальный термин.
— Получается, я его сюда заманю, — буркнул Морозов. – Будто проблема во мне. Не люблю врать.
— Не такое уж и вранье – проблема-то и правда будет в вас!
Морозов не стал мудрить. Через два дня он тупо сбросил мастеру на ногу чугунную чушку. Николай Кириллович взвыл, покрыл Морозова матом и поковылял в медпункт. Психолог уж ждал его там. Когда мастеру оказали первую помощь, он увел его к себе якобы для коррекции посттравматического стресса.
— Ваш товарищ сохнет, — без предисловий сообщил Николаю Кирилловичу психолог. – Что еще сделать, чтобы вы обратили внимание?
Еще через день психолог стоял у окна в хоромах генерального директора. Он смотрел на улицу. Рабочий день уже кончился. Под липами стояла скамейка, и на ней сидел Морозов. Николай Кириллович подошел и сел с другого края. Минут через пять Морозов придвинулся. Потом он взял Николая Кирилловича за руку, и тот ее не отнял.
Директор стоял рядом и тоже наблюдал.
— И что? – спросил он желчно. – Теперь у них повысится производительность труда?
Психолог помахал папкой.
— Государственная программа «Вечная весна», специально для оборонного комплекса. Почему нет? И кстати – вас самого ничто не гложет?
© март 2018