В ночь с девятого на десятое Вооруженные силы созвездий Журавля и Тукана вступили в открытый контакт с руководством государства. В составе делегации был замечен представитель Объединенных Штабов США. Стало ясно, что они давно и плодотворно сотрудничали.
Ультиматум был столь же лаконичен, сколь и необычен. Терпение истощилось, и государству конец, если оно не пойдет на сознательную жертву. Тут возникла небольшая путаница в переводе, и после сдержанной перепалки пришельцы уточнили формулировку: не пойти, а выбрать кого-нибудь и принести. Жертва должна быть сознательной и выбранной произвольно. Требовалось превратить ее в мудака, сделав специальный укол. Жертве следовало пойти на этот шаг добровольно и мудаком при этом еще не быть.
— Зачем им это? – изумилось руководство.
— Разве поймешь этих пришельцев? – пожал плечами американец. – Они довольно долго разглагольствовали о вселенской гармонии и каком-то балансе.
— А если мы откажемся?
— Тогда вам крышка.
— А если согласимся?
— Тогда вас оставят в покое. Короче говоря, крутите барабан. Как там у вас принято выражаться? Выпьем на здоровье, товарищи!
Деваться было некуда, и барабан раскрутили под пристальным наблюдением сторон. Превратиться в мудака выпало сорокалетнему врачу общей практики по имени Май Брумович Солодков.
На рассвете к нему и поехали.
Май Брумович еще спал. Его разбудили. Время поджимало, и вывозить Мая Брумовича на какую-нибудь местность никто не стал. Жену заперли в кухне, а с ним самим провели самую пафосную беседу в истории компетентных органов.
— Что ж, если так надо… — выдавил бледный Май Брумович.
Происходящее фиксировалось со всех сторон, и у сторон не осталось сомнений в добровольном согласии жертвы. Пришельцы наскоро проверили, не мудак ли он все-таки, и убедились, что еще нет – единственный на всю поликлинику.
Укол ему сделали сразу.
— Подействует через сутки, — объяснил седой генерал медицинской службы. – День и ночь побудете прежним, а уж наутро, завтра…
— Завтра конец света, — безжизненным голосом подхватил Май Брумович.
— Что вы, вовсе нет, как раз наоборот! Вы спасете Отечество!
— Это рассказ был с таким названием, — вздохнул Май Брумович. – Я полагаю, на этом все?
Действительно, на этом было все. Незваные гости удалились, а мир, конец которого припомнил Май Брумович, ни о каком конце не ведал, преспокойно где-то проснулся, а где-то уснул и вообще продолжил сравнительно безмятежное существование.
Продолжили его и Май Брумович с супругой. На работу они решили в этот день не ходить: им сказали, что можно, все предупреждены. Но где-то, наверно, произошел сбой, и уж с работы Маю Брумовичу незамедлительно позвонили. Накричали и назвали мудаком, на что он ответил, что пока еще нет, но скоро. Это последнее обещание почему-то особенно задело собеседника.
Жена Мая Брумовича вообще заранее отключила свой телефон. Они решили сходить в кино. Вышли, зная, что отовсюду за ними следят.
— Давай, не будем об этом думать, — предложил Май Брумович.
— Давай, — согласилась жена, хотя ей было трудно не поднимать глаза и не коситься на дрон, зависший на уровне третьего этажа.
Фильм оказался дурацкий, под аудиторию, но они посмотрели его от души.
Потом пошли прогуляться по набережной, завернули в сад, посидели на лавочке. Нашли небольшое кафе, заказали блины и уху.
— Знаешь, а я тебя и таким любить буду, — сказала жена.
— Это ты сейчас говоришь, — ответил Май Брумович.
Они прошлись еще немного, потом разорились на такси и вернулись домой. Заняться было нечем.
— Надо бы привести в порядок дела, — неуверенно предположил Май Брумович.
— Какие? Зачем? Ты же все-таки не умрешь.
— Это как посмотреть. Но дел и правда нет. Можно заплатить за квартиру.
— Ничто не помешает тебе сделать это и завтра, и когда угодно.
Помаявшись, отважились на любовь, однако тут у Мая Брумовича случилась осечка.
— С каждым бывает, — сказали оба в унисон.
— Я тебя все равно…
— Да знаю, — улыбнулся Май Брумович и включил телевизор.
Они взяли орешки, чай, устроились на диване и посмотрели несколько передач подряд.
— Мне кажется, укол уже начинает действовать, — пожаловался под конец Май Брумович.
Жена вместо ответа поцеловала его в лоб.
Никто их не беспокоил, звонков больше не было. Дрон отлетел в сторонку, чтобы не маячить в окне. Очевидно, его страховали и следили с крыши дома напротив.
Легли рано, едва стемнело. Перед сном немного почитали.
Жена обняла Мая Брумовича со словами:
— Ты герой. Ты это знаешь?
— Еще не знаю. Может быть. Ты завтра… ну, это… если я вдруг чего…
— Тсс. – Она приложила палец к его губам. – Давай спать.
— Давай.
Но сон не шел долго, и оба лежали молча, неподвижно, прислушиваясь к тиканью часов и уличному шуму. Заснули не заметили, как.
Жена очнулась первой в семь утра. Приподнявшись на локте, она уставилась на мирно сопевшего Мая Брумовича. Наглядевшись, встала и отправилась готовить завтрак.
Май Брумович нарисовался минут через десять. Он с хрустом потянулся и сладко тявкнул, когда зевнул. Такого за ним раньше не водилось. Жена ничего не сказала, но уронила ложку.
— Женщина придет, — заметил Май Брумович и скрылся в ванной.
Выйдя оттуда, он сел за стол и в один присест умолотил много всего. Рыгнул. Взглянул на помертвевшую супругу, расплылся в улыбке и подмигнул.
— Не терпится спросить, как оно?
— Не терпится, — призналась она.
Он подмигнул еще раз.
— Все будет хорошо. Я не стал тебе вчера говорить, но мне сообщили под строжайшим секретом: они подписали дополнительный протокол. Секретный. Наши тоже не дураки. Марсиане то ли не поняли, то ли не стали возражать.
— И что там сказано?
— Мы настояли, чтобы добавили одно слово, — ответил Май Брумович и со значением поднял палец. – Оно изменит ситуацию в корне. Добровольца превращают в хитрого мудака.
© февраль 2020