Поезд, мчавшийся резво, опомнился, пришел в себя и начал испуганно тормозить. Леса и холмы за окном сменились строгими продолговатыми домиками. Потянулась колючая проволока. Поезд, окончательно очнувшийся, застыл под слепящим светом прожекторов.
Мелькнула проводница:
— Приготовьте паспорта, снимите обложки. Граница! Всем сесть на нижние полки, из купе не выходить…
Пассажиры заворочались. Колесный перестук сменился мертвой тишиной, и жалкие бытовые шорохи сделались незаслуженно звучными. Кто-то тяжело спрыгнул босыми пятками. Кто-то с оглушительным треском разломил шоколадку.
Маленький Жора уткнулся в оконное стекло.
— Мама, там кто-то пошел! Это папа?
Мама глянула:
— Нет, это служебная овчарка.
— Кто?
— Собака.
— Зачем собака?
— Ловить тех, кто много болтает. И кусать. Сиди тихо, ты уже всем надоел. Все перекрестятся, когда мы сойдем.
Собака пожаловала минут через десять. Ее прибытие слегка разрядило обстановку. Она прошла быстро, шумно дыша и не чуя преступления в привычном зверином запахе пассажиров.
Снова стало тихо. Время от времени по углам перешептывались, хотя никто не запрещал высказываться во весь голос. Затем явилась новая фигура: солдат с зеркальцем на длинной палке, которое он засовывал в разные потайные места. Визуальный досмотр длился не дольше обонятельного, и вскоре солдат дематериализовался.
Прошло еще полчаса. Ожидание висело тошным грузом. Никому не читалось, не трепалось, не спалось.
— А когда придет папа? – завел свою волынку Жора.
— Молчи и смотри в окошко.
— Там ничего нет, мы не едем…
— Ничего и не будет, если не угомонишься.
— Почему?
— Потому что собака вернется и тебя заберет.
— Она не вернется! Я ее застрелю!
— Тогда и ты не вернешься… Заткнись, пока по жопе не надавала при всех!
Наконец пришли собственно пограничники. Вагон огласился лаконичными распоряжениями. Минут через пять дюжий сотрудник нарисовался в дверях.
Жорик проворно сполз с полки.
— Папа!
Пограничник холодно взглянул на него и ничего не ответил.
— Сиди на месте! – прошипела мама.
— Ребенок с вами? – осведомился пограничник.
— Со мной, со мной, — засуетилась она, расправляя бумаги.
— Папа!
— Как тебя зовут? – осведомился офицер вместо ответа.
Жора смешался.
— А маму как зовут?
Жора беспомощно посмотрел на маму.
— Отвечай, когда спрашивают, — уже не прошипела, а прошелестела она.
— Катерина Семеновна…
Мама покрылась пятнами.
— Ты что говоришь! Так зовут твою воспитательницу!
Пограничник пришел в должностное недоумение.
— Что же это ребенок не знает ни своего имени, ни вашего? Сколько тебе лет?
Жора молча выставил пять пальцев.
— Два загни, -шепнула мама.
Он загнул все.
— Откройте чемодан, — приказал пограничник.
— Сейчас, сейчас…
Мама вжикнула молнией, подняла крышку.
— Закрывайте. Паспорт давайте сюда. Обложку снимите!
— Простите, забыла!
— Куда следуете?
— Домой…
Пограничник молча вернул ей паспорт и покинул купе.
— Мама, — зашептал Жора, — а почему папа…
— Молчи, пока не навешала!
Часом позже поезд тронулся и медленно въехал в приграничный город. Вечерело, и в скором времени пограничник пришел домой. Широко улыбаясь, он еще в коридоре подхватил Жору на руки и подбросил под потолок. Обнял маму, проследовал к столу, сел обедать.
— Думаю уходить, — поделился он наболевшим. – Не платят ни хрена.
— И куда пойдешь?
Пограничник хлебнул супа, откинулся на спинку стула, зевнул.
— Пожалуй, в полицию… в омон…
Жора ковырялся в пюре. После еды его уложили спать. Засыпая, он слышал, как папа говорит маме: «Откройте чемодан…»
(с) июнь 2022