Затянутый в ярко-оранжевый надувной жилет, маленький Оскар напоминал буй – а может быть, бакен. Он терялся в жилете, преображался в дополнение к жилету, делался его функцией. Благодаря Оскару жилет приобретал свойство перемещаться в заданном направлении.
Оскар топтался при лесенке, спускавшейся в продолговатый бассейн. Инструктор, затянутый в гидрокостюм, прохаживался тут же, и кафель салатного цвета располагал к спокойствию. В стороне стояло пластиковое ведро, откуда попахивало рыбой.
Еще дальше, ближе к стене, стоял мольберт. Служители сменили лист, вымыли кисть, и теперь она лежала поверх ведра с синей краской.
Из жилета послышалось:
— Гай порисует?
— По настроению, — отозвался инструктор. – Ну, что же ты, боишься? Хочешь, вместе?
Русая голова дернулась:
— Нет, я сам. Я Гая не боюсь, просто вода холодная.
Инструктор улыбнулся:
— Не выдумывай. Вода – кипяток. Разве Гай согласится плавать в холодной воде?
Оскар повернулся к воде спиной, взялся за перила, погрузился по кромку жилета, оттолкнулся. Оранжевый цветок с головой в сердцевине, похожий теперь на пирожное, закружил по водной поверхности. Круги расходились, как по виниловой пластинке. Помещение наполнилось эхом.
Инструктор оглянулся, махнул рукой. В конце вольера поднялась решетка, и к Оскару бесшумно устремилась серая тень. Тот еще ничего не заметил и только вертел головой в поисках Гая. Гай вынырнул сюрпризом, скалясь в улыбке, и радостно застрекотал.
— Привет, Гай! – крикнул инструктор. – Молодец! Рыбы хочешь? Потерпи. Сначала поиграй с Оскаром.
— Покормите его! – заступился за Гая Оскар.
Гай танцевал на хвосте, образуя вокруг себя водоворот нетерпения. Инструктор запустил руку в ведро, вынул тушку, подступил к Гаю, подразнил его. Бросил, отступил; Гай кувырнулся в воду с тем, чтобы секундой позже вновь заплясать перед ведром. Инструктор покачал головой и вместо рыбы протянул ему мячик. Гай ничуть не расстроился. Мячик описал дугу и шлепнулся рядом с Оскаром; Гай знал, что делать, и уважал правила. Он не погнался за мячиком, как поступил бы дурной пес, а вместо этого развернулся к Оскару и, как умел на плаву, замер в ожидании.
Они поиграли в некое подобие волейбола, потом занялись плаванием. Гай, разумеется, катал Оскара. Тот уже научился держаться, хотя о том, чтобы стоять у Оскара на спине, как это делал инструктор, не могло быть и речи. Иногда случалось и соскользнуть, но жилет выручал, а Гай, потеряв седока, моментально тормозил и мчался обратно, на выручку, и радовался воссоединению не меньше, чем Оскар.
Инструктор стоял, скрестив руки. Он поглядывал на часы, мимо прошел уборщик в халате и при зеленой швабре.
— Прямо ему курорт, — усмехнулся уборщик
— Вы о ком?
— Да все равно, — уборщик пошел дальше.
Инструктор вздохнул. Он не понимал, чем недоволен этот убогий и чем ему было плохо, что кому-то курорт. Для такого весь мир – господская усадьба, которую хорошо бы спалить. Инструктор пообещал себе, что завтра этого придурка здесь не будет.
…Но выгнать уборщика не удалось. Оказалось, что он не уборщик, а пациент, явившийся с трудотерапии. И шел он в другое место, а как попал в дельфинарий – выяснить не удалось. Инструктор понял, что сам же и виноват, не должен был пропустить, и очень хвалил себя за сдержанность, так как начал издалека и не успел перейти к обвинениям. Уборщик был важной персоной, других здесь и не держали, так что инструктор мог сам стать уборщиком, и в этом ему еще повезло бы.
Все это раскрылось позднее и большого значения не имело. Хуже было то, что не заладилось с Гаем. Тот отказался рисовать. Гай так и не взялся за кисть, хотя его слезно упрашивал Оскар, и в итоге сеанс – или сессия, как выражаются специалисты – принес больше вреда, чем пользы. Оскар пришел в подавленное настроение, тогда как задачей стояло обратное.
Клара, отвечавшая за Оскара, устроила инструктору выволочку.
Инструктор отбивался:
— Дельфинотерапия – процесс двунаправленный. Клиент подпитывается, но и дельфин подпитывается. У Оскара депрессия, и Гай ее чувствует. Если на то пошло, то претензии не ко мне, а к вам. Почему мальчик, лечение которого поручено вам, испытывает дискомфорт?
Клара не соглашалась. Она выглядывала из кресла, и жемчуг, нитью круживший вокруг ее морщинистой шеи, темнел от негодования. Руки были сцеплены на животе, и Клара вращала большими пальцами.
— Дельфины ваши, — твердила она. – Прекратите переводить стрелки. Вы должны содержать их в форме.
— Это вы переводите стрелки, — не сдавался инструктор. – Ладно бы на меня – на животное.
— Когда вы требуете денег, он у вас – разумное существо с потребностями. А когда речь заходит о результатах работы, он сразу животное…
— А вы не допускаете, что у дельфина тоже депрессия?
— Это я уже слышала. Он заражается от Оскара, и виновата я как лечащий специалист. Только Оскар уже миновал острую фазу, он проходит реабилитацию. Он вполне компенсирован, колебания настроения незначительны. Еще вчера все было прекрасно, дельфин рисовал, мальчик радовался…
— Быть может, Гай не заразился. У него, возможно, свое собственное расстройство.
— Не морочьте мне голову, — поморщилась Клара. – И даже если так, то это опять же ваша задача – оградить пациента от пагубного влияния. Если Оскар заразится депрессией от Гая, то это намного хуже. Да о чем мы говорим? Какая, к черту, у дельфина депрессия? – Она повысила голос.
— Точно такая же. Того же происхождения…
— Ну, тогда я приглашаю вас на ученый совет. С докладом о клинической депрессии у морского млекопитающего.
Инструктор усмехнулся:
— При подобном сарказме – какая может быть терапия? И какие претензии? Вы же не верите в чувства дельфина, значит – не верите и в его благотворное влияние. В таком случае пора прикрывать лавочку и не связываться с млекопитающими. Но вы на это не пойдете, уж больно денежная затея. А Оскар не первый у Гая, — со значением напомнил инструктор. – Гай привязывается, затем расстается. Не хочу сказать – он сознает, что его используют, но он ощущает зыбкость отношений…
— Неполноценность бытия, — скептически подхватила Клара. – Может быть, он не только рисует, но и книги пишет?
Инструктор покинул Клару в сильном раздражении. Клара была из тех, кого место не то что не красит, но портит. Было время, когда их мелкие стычки освежали; с годами, однако, они начали тяготить, причем обоих. В чем тут было дело, зачем они вообще ругались из-за бессмысленной ерунды, понять не удавалось. Единожды впрягшись в отношения полушутливого соперничества, они так и тянули лямку, а шутки кончились. Ничего серьезного, просто сделалось не смешно.
Оскар взрослел и показывал себя кляузником. Он был юн, но уже насобачился качать права. Нажаловался на Гая: дескать, тот не рисует, когда положено, не соответствует занимаемой должности. Гай, как и все, тоже имел право хандрить и капризничать. К сожалению, инструктор сам поймал себя в сети: наговорив с три короба о депрессии у дельфина, теперь он должен был принимать меры, доказывать, что разбирается в теме, раз уж позволил себе заехать в дебри.
Явившись – вернувшись – в питомник, инструктор сумрачно обратился к Гаю:
— Привет, Гай, вот и я. Ну-ка, дружище, колись и рассказывай, что на тебя нашло. Куда подевалось твое вдохновение?
Дельфин не выныривал, инструктор видел лишь спину. Гай медленно описывал круги, демонстративно не обращая на патрона никакого внимания.
Инструктор погрузил руку в воду, настойчиво взболтнул. Ответа не было.
— Гай, Гай, — укоризненно произнес он. – Это, брат, последнее дело – смешивать личное и общественное. Ты думаешь, я не знаю, в чем дело? Мы с тобой на работе, мы не можем себе позволить привязываться. Оскар – клиент, понимаешь? Сегодня он есть, а завтра его нет. У него психологическая травма, и ему совершенно незачем быть свидетелем твоего скверного настроения.
Дельфин соизволил всплыть. Он высунул морду. Как обычно, он улыбался, но инструктор знал, что это ничего не значит. Кошки тоже всегда улыбаются и вводят в заблуждение своих умиленных владельцев, способных переносить собственные глупые чувства на что попало, приписывать их животным и даже неодушевленным предметам.
— Давай договоримся, — продолжил инструктор. – Я обещаю поставить вопрос на собрании. Эта дура не хочет понять, что дельфин тоже нуждается в реабилитации. Дельфинотерапия – замечательное изобретение, но кто восстановит травмированного дельфина? Я поговорю об этом. Одно непонятно – чем восстанавливать тебя? Или кем?
Поглядывая на инструктора с надеждой, Гай застрекотал. Тот, сидевший на корточках, вздохнул и выпрямился, чуть поморщившись от ломоты в пояснице.
— Ясное дело, натянулся от Оскара, — пробормотал инструктор себе под нос. – Плюс личный опыт. Сорок расставаний – это не шутка.
«Может быть, лечить его какими-нибудь земноводными или рептилиями? – размышлял инструктор. – Надо попробовать. Остается надеяться, что уж они-то не привяжутся и не расстроятся, когда пробьет час разлуки. Впрочем, им незачем разлучаться. Хотя постоянство притупляет ощущения. В терапии важен элемент новизны…»
Пока он думал, Клара вела первичный прием. Беседа имела самый общий характер, обещая вылиться в договор о намерениях. От сварливости, которой Клара в последнее время злоупотребляла, не осталось и следа. Ее собеседники были чрезвычайно серьезны, отличались дотошностью, вникали в мелочи, по несколько раз повторяли одно и то же – приличные молодые люди, немного обеспокоенные, не расположенные шутить. Оба были высокие и тощие, один стригся коротко, другой завязывал жидкие русые волосы в хвост и носил очки.
— Насколько я понимаю, ваши отношения вас устраивают, — Клара говорила весьма осторожно и обтекаемо. – Сами по себе они не являются предметом неудовлетворенности, так?
— Конечно, не являются, — согласился стриженый. – Мы помолвлены и намерены обвенчаться.
Очкарик смотрел настороженно.
— Нам порекомендовали ваш центр по той причине, что вы уважаете суть отношений, так что занимаетесь их качеством.
— Совершенно верно, — кивнула Клара. – Права на личную жизнь никто не отменял. Наша задача – добиться, чтобы она была в радость.
Очкарик одобрил ее слова:
— Это внушает оптимизм. Еще встречаются случаи, когда… — Он сделал неопределенный жест.
— Вы можете не беспокоиться, — заверила его Клара. – Расскажите о вашей проблеме. В самых общих чертах. В деталях будут разбираться специалисты.
Ответил стриженый.
— Нарушение эрекции, — он произнес это со значением. — Она оставляет желать лучшего.
— У вас обоих или только у активного партнера?
— У обоих. Мы меняемся ролями.
— Мы слышали, что у вас разработаны уникальные методики, — вставил второй.
— Вы имеете в виду лечение детьми, — полуутвердительно ответила Клара.
— Именно, — первый поправил очки, сделал паузу. – Предугадывая ваши сомнения, хочу сказать сразу, что мы…
Клара выставила ладонь:
— Мы в любом случае проведем обследование и определим степень риска. Таковы правила. Лично я ни секунды не сомневаюсь, что вы не собираетесь вредить ребенку. Но я обязана исключить недопонимание. Нарушение эрекции в большинстве случаев – расстройство психологическое, а потому вполне поддается терапии детьми. Однако терапия действует косвенно…
Влюбленная пара заскучала. Стриженый состроил нетерпеливую гримасу:
— Мы понимаем, что все происходит опосредованно. Ребенок не будет объектом нашего сексуального интереса.
— Именно, — Клара подняла палец. – Ребенок гармонизирует микроклимат. Он создает атмосферу любви и заботы. Заботясь о нем, вы постепенно проникнетесь дополнительным теплом – я не сомневаюсь в искренности и глубине ваших отношений… Наполняясь любовью к ребенку, вы одновременно ощутите прилив любви друг к другу. И есть все шансы на то, что ваша проблема разрешится.
— Это нас устраивает, — отозвался очкарик. – Если мы договорились в общем, нельзя ли перейти к деталям? Может быть, у вас есть альбом…
— Конечно, я покажу вам альбом. Но выбор, к сожалению, не так уж богат. Мы в начале пути, и база очень скромная. У нас есть один способный, очень милый мальчик, которого я буду вам настойчиво рекомендовать.
— Он понимает, чем занимается?
— Полной картины у него, конечно, нет. Он сирота, и ему говорят, что его забирают в семью на испытательный срок.
— А как он воспринимает неизбежное расставание?
— Разлука всегда травмирует. В настоящее время он заканчивает курс реабилитации после работы с одной проблемной семейной парой.
— Парой вроде нас?
Клара махнула рукой:
— Лучше не спрашивайте. Там оказалось такое… Думаю, что по сравнению с предыдущим ваше общество покажется ему… — Она пожала плечами, подбирая слово. – Курортом. Я надеюсь, — подчеркнула она. – Вам придется подписать пространное соглашение, где круг ваших обязанностей будет четко оговорен. Питание, прогулки, сказки на ночь, обучение, семейные праздники – там очень много пунктов. От вас потребуется максимальная искренность, потому что любое притворство ударит по вам рикошетом. Речь не идет о правдоподобии, никаких подобий. Это не ролевая игра.
Стриженый поерзал в кресле.
— Ситуация маловероятная, но что делать, если мы ощутим реальную привязанность к вашему сотруднику?
— Такое редко, но случается, — не стала возражать Клара. – Этот момент оговаривается особо. Мы не социальная служба, мы коммерческое учреждение и не можем заниматься благотворительностью.
— Однако в случае финансовых вливаний…
— Весьма значительных, — уточнила та. – Сумма настолько велика, что охладит ваш пыл. Хотя мы готовы рассмотреть такую возможность.
— Ну, это преждевременно, — очкарик позволил себе улыбнуться. – К тому же разлука сообщает ситуации остроту. Отношения не должны быть пресными.
— Да, это так, — согласилась Клара. – Вы и сами неплохой психолог. Я как раз собиралась обратить ваше внимание на то, что горе – ну, горя нам не нужно, пусть будет грусть; так вот грусть – она сближает. Скорбя, люди объединяются, даже если успели несколько охладеть друг к другу.
— Скажите лучше вот что, — заговорил его товарищ. – Существует ли мировая статистика? Меня интересует процент успешных случаев. Нарушение эрекции в однополых браках и его опосредованное лечение детским обществом – имеются ли конкретные цифры?
В дверь постучали. Клара не ответила, и тогда дверь приотворилась без спроса. Инструктор просунул голову в щель и выразительно нахмурился:
— В чем дело? – осведомилась Клара. – У меня посетители.
Инструктор просиял и выразительно:
— Я на секунду. Мне пришла в голову замечательная идея. Морские звезды, для Гая. Я навел справки, они дешевые. И они станут последним звеном в терапевтической цепочке. Им все равно…
© январь 2010